|
ДНЕВНИК СЛУЖИТЕЛЯ КУЛЬТА |
|||||
|
|
|||||
|
2 марта |
|||||
|
Я крепче вцепился в ручку
портфеля. Если бы и захотел сейчас разжать пальцы, то пришлось бы потрудиться
над собой. Земля сегодня плавно покачивалась. Движение её прогнувшейся палубы,
летящей во мраке бесконечной вселенной не были столь очевидны для такого
крошечного существа как человек, но буря, в которой спокойно спят мелкие
микробы, тем не менее имела места быть. Где-то неподалёку солнечный ветер гнал
волну. Зыбкость и относительность едва сложившихся законов физики (какой-нибудь
триллион лет) проявлялась во мне неуклюжестью походки и скованностью настроения.
И хотя глупо спотыкаться на ровном месте у всех на виду, положение вещей
усугублялось изрядной порцией моей проникновенной, если не сказать хамелеонной,
сущности — представлял и тут же примерял на себя, как двигаются старики, как
несуразны и не ритмичны их движения. От этого ещё сильнее заряжался морской
болезнью ума, раскачиваясь от одной мысли к другой и во все стороны. От самого
хорошего, доброго и светлого впереди, до чёрных и смрадных представлений в
действительности. В конце концов, я пришёл к заключению, что ничего не совершил
в жизни толком и что творчество это единственно возможное ускорение сознания,
которое могло бы доставить меня прямо к цели.
Я сочинил это стихотворение
на ходу, скользя по узкой тропинке до автобусной остановки, оглядываясь, чтобы
не пропустить своё транспортное средство. Это сбивало и раздражало процесс
творчества. Непокорная рифма сушила мозги. Улица была пуста. Падать нелепо. Но
присутствие определённого количества наблюдателей определяется наличием
соответствующего ландшафта. Потусторонне… И то, что в городе даже пустые улицы
полны стресса — очевидно. Проникнув в юркое маршрутное такси, наступил отчаянно кому-то на ногу. Удержался в раскоряку, подпираемый со всех сторон плотно сидящими людьми. Плюхнулся на сиденье, разжимая вспотевшую ладонь. Старость — не в радость. Меня раздражает, что кто-то может подглядывать, пока я записываю нечто в свой блокнотик. Стихотворение можно забыть, как я забыл большинство из сочинённого мной в публичных местах, во время движения или вынужденного ожидания. Нет никакой жалости к письму у моих сограждан. Даже смачно высморкаться намного приличнее и естественнее, чем чиркать ручкой у всех на виду. Кажется, что они уже читают твои мысли. Кажется, что они уже обо всём судят и прикасаются к твоей горячности ума своими холодными пальцами. В нашей культуре нет никакой интимности. Мы культура европейская, культура оглядывания, демонстрации и признания всех и вся за часть собственной действительности. В нашей культуре интимность сродни тому, что продаётся в секс-шопах, скрытому за матовыми стёклами предмету неприлично возбуждаемого естества. Вы думаете, что умрёте? Нет. Вы будете жить вечно. Чтобы умереть, нужно чувствовать. В том числе, что вы презираемы и ненавидимы всеми. Всякое существо рождается, чтобы впитывать в себя поток отрезвляющей смерти. Когда-нибудь вы это поймёте. Но будет поздно. Провалитесь в вечность и будете парить. Умрёт только тот, кто напитается её смертоносными соками до конца, под завязку. Кто каждый день чувствует, что происходит нечто более важное и завидное, чем жизнь. |
|||||
|
|
|||||
|
|
|||||
|
почта / гостевая книга / форум |
|||||
|
|
|||||
