|
4.
Первый снег — дыхание стало ровнее… Теплота внутри на фоне предзимья только
слаще, как морозом прихваченная ягода. Птицы клюют.
_____________
Мне легко вообразить тебя, представить своей фантазией. И совсем другое дело —
смешать твои краски повседневной ощупью. Считай это бегством, презирай меня за
трусость — но именно поэтому я уезжаю. Я верю в тебя целиком — от разлуки до
встречи, от твоей макушки, которая пахнет чем-то сладким, до шершавых, округлых
твоих пяток без оговорок на время и расстояния. Я не могу тебя принять заодно с
жизнью, которая так долго учила нас не доверяться самой себе. Даже радость от
неё — преходяща как нянечка; мы убываем в ней смирно, «пока смерть не разлучит
нас». Бьётся мышца сердечка, пульсирует жилка у виска об эту законченную, в трёх
измерениях, как угол, реальность.
Я хочу тебя выделить, избрать. Мягкой кисточкой, кончиком наточенного карандаша
неторопливо, иногда только одним дыханием, освобождать твои линии из бледного
марева листа, из неопрятной, не продуманной заочной сутолоки дней и ночей. Да
если бы мы встретились в реальности, я не смог и прикоснуться к тебе! Задышать
твоими запахами, поцеловать плечо — значило бы убавить, уменьшить от общего.
Сила, дремлющая во мне, непременно пожелала бы делать всё, на что приличные люди
решаются лишь с закрытыми глазами. Мне пришлось бы назвать все твои клеточки. Я
действовал бы именно как разрушитель — проясняя детали, выясняя обстоятельства.
А взамен… ты получала бы мою скверность, жаркий хор нервный припадков, жадный,
слюнявый рот, с десяток вредных привычек и извращений в речи, в образе мыслей, в
неуместном похлопывании тебя по попке. Нет, я убегаю не от тебя, а от возможного
себя в тебе. И, пожалуйста, не прерывай моего бегства словами любви, которая
принимает меня таким, каков я есть. Мы не можем любить всего — этого не должно
случиться. Не надо идти на уступки повседневности ради совершенного блаженства,
о котором можно только мечтать. Не надо смешивать впечатления от наших
разноречий. Не обманывайся.
Глупые боги, смотрящие вдаль. Глупые люди, желающие рассмотреть в себе, что
видно только Богу. Слепые пытаются следовать путём зрячих. Есть ли предел
совершенству? Оглянись! Вот, каждый несёт слепое угасание, свою судьбу и верную
смерть. Мы стоим в углу времени как дети, отбывающие непослушное наказание.
Как движется рука больного…
как кофе убивает сон,
он с дрожью фавна озорного
в тебя как в женщину влюблён.
Он видит ног твоих вуали,
на платье — золотой узор…
его прельщает в карнавале
похотливый и мелкий вздор.
…любить, что есть у всякой твари,
боготворить за хриплый стон…
Не чудной скрипкой Страдивари
вокруг тебя танцует он.
Не звуки лучезарной фуги,
влекут наигранным коньком…
тебе завидуют подруги,
что счастлива за мужиком.
Ужель твоё сердечко глухо,
и баритоны и басы —
всё застит, клёцкая, порнуха —
иные меры и весы.
|
