|
18.
Нервы. Я пытался сбежать, порвать мне лишь одному возможно мнящиеся связи,
прихватив с собой необходимый настрой идей — не более того. Но сталось, что и
они сами собой выражаются в том же житейском прейскуранте и моя нравственность
страдает также и на пустом месте. Оказалось, что в одиночку придётся не только
пить чай, но и обслуживать собой весь этот быт.
Теперь я читаю твои поступившие письма с разбитой душой и десятком ненужных ни
тебе, ни мне стихотворений. Посылаю их только ради подтверждения моей
злосчастной участи. Впрочем, вполне безобидной.
Всё валится из рук.
Не знает время счёта.
Я завершаю круг,
я сделал крюк почёта.
Был полон аппетит
талантом и сноровкой —
я лаврами увит,
как висельник верёвкой.
Во всём дремал разлад
парадно и бесчестно,
и время наугад
вернулось в то же место.
Дождь молится в саду,
кропит его унынье…
и у меня в роду
московскою полынью
так пахнет шёпоток
вечернего алькова,
что дайте только срок,
скажу ей: «Будь здорова!»
Будь счастлива с другим,
другой судьбы и склада,
исчадием своим
отговорюсь: «Так надо!»
В прихожей между строк,
пока идёт разлука,
завязывать шнурок —
порядочная мука.
Нам верховодит тушь —
банальностей фиеста.
Мной сказанная чушь
становится на место.
Всё валится из рук…
Скажи друзьям: «В отъезде…»
Она расслышит вдруг,
как хлопнет дверь в подъезде.
За каждую деталь
поборется глазами,
но расступившись в даль
их поведёт слезами.
Глазами в потолок…
Ей чувствуется тоже,
как скользкий холодок
коснулся нашей кожи.
Мы чувствуем вдвоём:
рукав прильнул к запястью…
за каждый окаём
цепляется несчастье…
Одёрнуто пальто,
шарфом сдавило горло…
И сеет в решето
полуденное орло.
продолжение следует
|
