|
|
|
АЛЕКСЕЙ МИЛЛЕР КАК МИНИСТР ГАЗОВОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ СССР |
||
| «Губит людей не пиво, губить людей…» | ||
|
Судьба российского чиновника не случайна, не сложна и вполне предсказуема. Основные её этапы и направления определяет система административных отношений, которая даже не нашими отцами, а прадедами и прапрадедами, князьями да пожарскими российской бюрократии писана. Большевики «подобрали» власть, по своей наивности и страстности лишь усилив самые отвратительные черты отношения «государственного механизма» к человеку: полицию, коррупцию, тоталитаризм. Возможно, что эта система поставляется к нам свыше, от Самого Господа Бога (в дальнейшем СГБ) в качестве духовного наставления, назидания — если учесть, сколько веков длится борьба с чиновничьим беспределом, что до сих пор нет никаких реальных перспектив обуздать контингент отечественной номенклатуры. Иное объяснения для нас, россиян, является унизительным. Система требует конкретных форм выразительности, соответствующих занимаемой должности. Первый уровень — это мелкий и злонамеренный феодал, которого не столько интересует денежное вознаграждение за оказываемые им услуги (деньжат всегда недостаточно в сравнении с амбициями, данными ему от природы), сколь удовольствие, получаемое от употребления власти. Это главы ЖЭКов, поликлиник, детских садов, школ — и всего, всего, что окружает нас в обыденной жизни. Безусловно, они не отказывают себе и в «хорошей жизни». Но это не всегда взятка. Вернее, конечно же взятка, но с особой льстецой, покрытая как хлеб маслом — признательная и благодарная за «помощь». При этом наше путанное и многослойное законодательство лишний раз доказывает, что государство на его стороне. Именно государство заботится о нём как о «профессионале» и ставит на колени тех, кто не принадлежит к могучему клану господ-администраторов. Второй уровень — предводитель. Прожжённый хозяйственник, крепкий мужичок, но не кулак и не биржевой маклер. В своей жизни он изначально сделал ставку на государственную службу — и не смог ошибиться. Его финансовые риски сведены к минимуму. Его семья купается в «успехах» российского бизнеса. Это его демократия, его либерализм, и даже, в конце концов, его президент. Сущий коррупционер, мечтающий о признании личных заслуг перед отечеством. Он также не однозначно, не просто берёт взятку, за которую можно схлопотать статью из уголовного кодекса — он управляет тем, что берёт (в некоторых случаях он управляет и самим УК) и что принадлежит ему по праву. Это главы администраций, мэры городов, областей. Вспомнить хотя бы убеждённое требования мэра Лужкова к своим подопечным, что они не просто так тут сидят на своих местах — а должны управлять московским бизнесом и заставить его играть по своим правилам. И, наконец, третий уровень — чиновник с высшим экономическим и политическим образованием. Глава государственной монополии, правления, член думской фракции, безудержный пошляк и циник внутри своего сообщества и ведущий специалист той области, сфера деятельности которой реальными представлениями о какой либо области определить невозможно. Его область определяется должностями, пайками и привилегиями. Как, например, должность генерального секретаря союзного государства (СНГ), или должность главы президентской администрации, где невозможно определить конкретные границы ответственности чиновника за тот или иной ряд вменяемых ему обязанностей, но всегда можно определить его статус по номерным знакам на автомобиле, количеству охраны и возможности не тратить на себя ни копейки из государственной зарплаты в несколько десятков тысяч долларов в виду того, что его и так неплохо кормят и обустраивают в соответствии с его назначенным свыше положением в обществе (казённая машина, квартира, дача и прочее, прочее). Ничего непредвиденного или необычного не может произойти в судьбе российского чиновника. Он не подвержен превратностям судьбы, если чётко выполняет условия негласного контракта с тем или иным уровнем, кланом, к которому имеет или не имеет (в данном случае синонимы) чести принадлежать. Если его снимают, например, с главных редакторов одной газеты, то тут же ставят главным редактором другой. Наказание или повышение статуса чиновника определяется источником финансирования и тиражом — влиянием на ректорат, самой газеты. Был редактором столичного журнала, стал редактором телеканала — даже технически для чиновника это одно и то же. А вот самостоятельно перескочить из одного клана в другой, подняться на ступеньку выше, уже не говоря о том, чтобы спуститься вниз — едва ли кому-либо из них придёт в голову. Из редакторов журнала нельзя переквалифицироваться в редактора книжного издательства, как пример, поскольку это иное сообщество. Такие перестановки, так или иначе, контролируются системой. Без её ведома чиновник не чихнёт и не пискнет. За это система гарантирует непоколебимость устоев номенклатурной политики. Мол, так было десять, так было двадцать, так будет сто лет вперёд. НЕ без закономерностей, довлеющих и над самой системой, которые являют собой скорее законы самой природы — человеческой сущности, чем общественного развития. В настоящий момент, как мне кажется, российское административное сообщество ступило на полосу испытаний. Это вовсе не связано с объявлением очередной борьбы с коррупцией, оборотнями, вампирами или вшами в погонах или без (как они трогательно сами себя полюбовно называют). Как мы все прекрасно понимаем, существующий общественный либерализм, демократические принципы правления и гласность представлены на сегодняшний день лишь внутренней и внешней борьбой чиновничьих кланов, группировок и данной им «перестройкой» возможностью учреждать собственные различные партии. Нет, самому чиновничьему сообществу в целом ничего не угрожает. Но, оказывается, есть всё-таки и на старуху проруха! Есть в судьбе всякого чиновника и ахиллесова пята. И она, как это ни парадоксально прозвучит, скрывается в успехах государственного строительства. Последние несколько лет относительная стабильность «прироста» в экономике (о котором предшествующие поколения знать не знали) привела к реальному повышению уровня жизни — прежде всего, конечно же, тех, кто этот уровень контролирует. Не просто к повышению «уровня», а к его удвоению и утроению в единицах выражения частных капиталов. И вот, приобретённые блага поднялись на недопустимо высокий уровень «качества жизни» для некоторых членов кратии и угрожают их психической адекватности. Для многих российских чиновников, прибравших к рукам сотни тысяч долларов и вдоволь нахлебавшихся сладкой капиталистической манны российской, наступает момент истины. Они вдруг начинают думать о себе, как о личностях. Им начинает казаться, что нажитое «честным и непосильным трудом», как «куртка замшевая!.. три…», досталось им в виду каких-то чрезвычайных, ими самими ранее незамеченных в себе талантов и способностей. Они представляют, что сами до этого управляли своими делишками и кое-что смыслят в бизнесе и даже государственном управлении. Нет, они думали так постоянно, но молча, никогда ранее не решаясь как-то связать это с реальностью, подсознательно опасаясь, что в следующую минуту матрица перережет им пуповину. А теперь в высших эшелонах власти наблюдается такой переизбыток халявы, что врождённая наглость, самоуверенность, пошленький набор хамских ценностей может разыграть с ними, вместо заповедной помощи, злую и реальную шутку. Один из таких примеров головокружения от не своих успехов явил недавно господин Миллер, Председатель Правления ОАО «Газпром». На встрече с послами стран ЕС в России в прошлый вторник (18 апреля) Алексей Борисович заявил не больше и не меньше, что коли Европа не станет действовать в интересах российского государственного монополиста, то она пожалеет об этом уже в ближайшем будущем. Газпром «активно развивает такие новые рынки, как Северная Америка и Китай», и это «неслучайно». «Конкуренция за энергоресурсы растет», и «попытки ограничить деятельность Газпрома на европейском рынке» не приведут «ни к чему хорошему». Удивительно, но Миллер не разгласил никакого особенного секрета в планах внешней государственной политики. Вернее, совсем не удивительно, что он не явил миру какой-то новейший, им лично и в тайне разработанной бизнес стратегии, призванной покорить мир орудием вверенной ему государственной корпорации. Но как гласит чисто русский анекдот: пришёл поручик Ржевский и всё опошлил. На мировом рынке играется не один монополист — и всё это не благотворительные организации! Всюду конкуренция такова, что акулы бизнеса бьются не на жизнь, а на смерть. Это жёсткая, силовая, и в то же время, в виду общей цивилизованной культурной массы, весьма тонкая игра. Это игра интересов, переговоров, брендов, технологий и, в конце концов, личных качеств боссов и управленцев: воли, характера, выдержки, хитрости, образования. Но почему господин Миллер повёл себя столь неадекватно в кругу послов, для которых даже регламент банкетов являет политические нюансы отношений между государствами, не говоря уже о непосредственном вербальном общении? Почему он позволил себе «дурной» тон… Вернее, поставим вопрос так: кто позволил, кто разрешил?
Газпром является государственной корпорацией. И хочется этого или нет, но его
бизнес представляет лицо нынешней государственной политики, как внешней, так и
внутренней. Разделение бизнеса государственной монополии и оно же
государственной политики в целом — это непереводимая игра слов. Ведь не господин
Миллер изначально ведёт газопроводы на Восток, а сам президент. Не он
прокладывает нам дорогу к восточному рынку, а навалились, так сказать, всей
государственной мощью. Так в чём же дело? «Мне было очень приятно, когда профессионалы поколения 60-70-х годов — периода, когда был заложен становой хребет газовой отрасли, — говорили, что внимательно следят за работой "Газпрома", и давали высокие оценки сделанному. Встреча закончилась, нам долго жали руки, и как-то чувствовалось, что это от души. Кто-то из ветеранов сказал: "Алексей Борисович! Знаете, вы у нас — шестой министр!" А это были люди, которые лично знали предыдущих министров газовой промышленности, которые работали под их руководством. Для меня эта оценка была очень дорога. Ведь мы говорим о стратегии, говорим о перспективах, о долгосрочных задачах всей отрасли — а это, собственно говоря, и есть министерские функции».
Вот так — господин Миллер ощущает себя шестым министром газовой промышленности
СССР. Боюсь, что ему и в голову не придёт, а что, собственно, здесь плохого?
Такие понятия как «хребет», «руководство отраслью» — это впитанное с молоком
системы непеременная онтология Миллера. Несмотря на все усилия президента Путина
воспитать собственный административный ресурс для реорганизации и осмысления
российской действительности, ему всё ещё не на кого положиться и позволить
мыслить самостоятельно. Всё приходится держать под контролем — отсюда и
вертикаль власти. А успешная экономическая ситуация неожиданно, и как это ни
печально, неблагоприятно сказывается на дальнейшей и планомерной работе. Будем
надеяться, что система сама поставит зарвавшегося чиновника на место, чтобы
другим неповадно было. Да и новый экономический кризис нам не помешает. |
||
|
|
||
|
|