Между следующими тремя документами, что чисто случайно скреплены историей одним числом — 18 августа (след под кисточкой археолога), оттого попавшиеся на глаза служителю ежедневника, но написанные будто бы в разное время,.. коль прочитаны с одного листа не без дирижёрской палочки — есть какая-то патетическая связь, и, возможно, что нет никакой связи; но есть абсолютное третье, какая-то тайна в этой «молоденькой экскурсоводке», «хомо советикус», чистом образе, мелькнувшем в эпизодической роли — утром «Гамлет», вечером «Мещанин во дворянстве» — которая ничего не знает о своём внутреннем единстве противоположностей (или знает?!), как героиня никем ненаписанного романа, которая вздыхает о своем возлюбленном… постмодернисте. Я был бы счастлив — открыть тебе свою душу — вечное таинство письма. И взыскательный Юрий Нагибин, и буржуазный Струве и автор «Литературной газеты» близки к разгадке, но… слон слишком велик.

18 августа 1978 года. Дневник Юрия Нагибина: «Съездил на машине по «Золотому кольцу». Загорск — Переславль-Залесский — Ростов — Ярославль — Кострома — Суздаль — Владимир — Москва. Перед Ярославлем заглянули <…> в Карабиху — усадьбу Некрасова. Обычная липа: ни одной некрасовской вещи, всё — «того времени». Потрогал старое ржавое ружьё, висящее на стене, и подивился его весу. «Милицию вызвать?» — послышался тут же окрик молоденькой экскурсоводки. «Так уж сразу — милицию?» — спросил я. «Да, так уж сразу!» — нахально подтвердила девка. «А без милиции никак нельзя?» Тут она вдруг что-то смекнула про себя и заткнулась. До чего все граждане настроены на хамство, угрозы, репрессии! Казалось бы, у нас должно было возникнуть отвращение ко всякого рода насилию — какое там! Так и рвутся в экзекуторы. Этой славной девушке медово рисовалось, как вызванный ею милиционер крутит руки пожилому седому человеку и тащит в участок. Там избивают до полусмерти, после чего, обвинив в сопротивлении властям, подводят под указ о пятнадцати сутках, о чём сообщают на работу, где начинаются свои репрессии. Этот противный эпизод только и остался во мне от посещения приюта певца обездоленных и униженных».

18 августа 1982 года — «Литературная газета» дает отпор славянисту-советологу Никите СТРУВЕ, опубликовавшему статью «Совесткий человек, 60 лет спустя», в которой делится своим буржуазным взглядом на «хомо советикус»: бездуховен, лишен способности мыслить, деморализован, аполитичен… не имеет ничего общего с «человеком западным». У «советикуса» в ходе «социобиологической мутации» отмирают умственные способности, зато он «блистает мускулами на Олимпийских играх». Автор в «Литературке» (имя его разыскивается!) возмущённо бросается на защиту советского человека, пишет, что дело обстоит иначе: в СССР живут самые мыслящие, гуманные, гармонично развитые и т.д. граждане. Словом, личности. А то, что пишут о них на Западе — всё клевета и ложь.