проект: Литератор >> Дневник служителя культа >> оглавление >> библиотека

 
 

 

       

 

 

НѢСКОЛЬКО словъ

 

о

 

МИХАИЛѢ МИХАИЛОВИЧѢ

 

ДОСТОЕВСКОМЪ.

 

_____

 

10–го iюля, послѣ болѣзни (разлитiя жолчи), получившей почти неожиданно пагубные исходъ, скончался издатель и редакторъ «Эпохи», Михаилъ Михайловичъ Достоевскiй. Какъ братъ и ближайшiй сотрудникъ покойнаго, считаю должнымъ и нелишнимъ упомянуть теперь о литературной и издательской его дѣягельности.

Мысль объ изданiи журнала возникла у Михаила Михайловича еще давно. Мысль его состояла въ томъ, что нуженъ свѣжiй литературный органъ, независимый отъ обязательныхъ журнальныхъ преданiй, вполнѣ самостоятельпый, чуждый партiй, чуждый застарѣлыхъ, преемственныхъ и почти безсознательныхъ антипатiй, не поклоняющiйся авторитетамъ и совершенно безпристрастный. Съ другой стороны необходимо обращенiе къ народности, къ началамъ народнымъ, и возбужденiе оторвавшагося отъ почвы общества къ изученiю народа нашего и къ увѣрованiю въ правду основныхъ началъ его жизни. Михаилъ Михайловичъ былъ убѣжденъ, что всѣ неудачи русскаго общества, вся безхарактерность нѣкоторыхъ слоевъ русской народности происходитъ именно отъ разлагающаго, лениваго и апатичнаго нашего космополитизма, доведшего нашу разобщенность съ почвой до равнодушiя къ ней, до смѣшнаго непониманiя ея, и даже, въ иныхъ индивидумахъ — до какого–то какъ–бы обязательнаго, почти хвастливаго принципа не понимать и не при знавать ея вовсе. Особенно послѣднее обстоятельство возбуждало горячiй протестъ въ убѣжденiяхъ Михаила Михайловича. Когда–то, въ молодости свъ,оей, онъ былъ самымъ страстнымъ, самымъ преданнымъ фурьеристомъ. Процессъ обращенiя отъ безпочвеннаго, отвлеченнаго вѣрованiя къ чисто русскому общенiю, къ русскому, родному вѣрованiю, — произошелъ въ немъ органически, нормально, какъ всегда бываетъ съ людьми, дѣйствительно одаренными жизненностью. Онъ очень хорошо зналъ, что идея почвы, народности — идея — не новая, не отысканная кѣмъ нибудь, немечтателемъ какимъ нибудь выдуманная для собственнаго удовольствiя, а рано или поздно обязательная каждому русскому, какъ земскому человѣку; что она собственно никогда и не начиналась, а всегда преемственно продолжалась въ здоровомъ и постоянно–протестовавшей противъ космополитизма части нашего общества, — съ того самаго времени, когда могучiй преобразователь Россiи, усомнившись въ состоятельности московскаго царства, усомнился и въ самыхъ силахъ народныхъ и грозною рукою стѣснилъ ихъ развитiе, конечно убѣжденный въ полезности своей новой цѣли, но за достиженiе которой можетъ быть заплачено было ммъ слишкомъ дорого. Михаилъ Михайловичъ зналъ очень хорошо, что онъ и его сотрудники можетъ быть менѣе чѣмъ многiе другiе, приготовлены защищать и отстаивагь идею почвы къ народности, что намъ слишкомъ многому предстоитъ еще самимъ учиться, чтобъ быть вполнѣ русскими; что мысль о возвращенiи къ земству требуетъ смиреннаго отношенiя къ ней, а не безцеремоннаго воззрѣнiя свысока. Онъ прочувствовалъ на самомъ себѣ, жизнiю что все самое основное, самое святое въ нашей теперешней жизни воспитанiе, развитiе, любимыя воспоминанiя — все, все въ нѣкоторыхъ слояхъ общества сложилось по преимуществу въ формѣ западной науки, искусства, ученiй, убѣжденiй, и что слишкомъ малый уголокъ остался въ душѣ каждаго современно–цивилизованнаго русскаго человѣка для родныхъ, почвенныхъ, земскихъ впечатлѣнiй, а въ иныхъ они заглохли уже почти окончательно. Понимая это и смотря съ глубокимъ, даже до наивности, уваженiемъ на обязанность издателя и редактора журнала, онъ долгое время колебался начинать журналъ.

А между тѣмъ Михаилъ Михайловичъ былъ редакторомъ по преимуществу. Это былъ человѣкъ, съ уваженiемъ относившiйся къ своему дѣлу, всегда самъ занимавшiйся имъ, никому не довѣрявшiй даже на время своихъ редакторскихъ обязанностей и работавшiй безпрерывно. Онъ былъ человѣкъ образованный, развитый, уважавшiй лнтературу и самъ литераторъ, страстно любившiй поэзiю и самъ поэтъ. Съ жаждой идеала и съ потребностью нравственнаго убѣжденiя онъ принималъ свои убѣжденiя самостоятельно и не прежде, какъ переживъ ихъ въ себѣ такъ сказать органически.

Наблюдательность и вдумчивость въ жизненныя явленiя во многомъ обезпечивали его отъ ошибокъ и придавали всегдашнюю трезвость взгляду его. Онъ горячо, съ страстнымъ участiемъ слѣдилъ за движенiемъ современной общественной жизни и, сколько я помню, почти всегда составлялъ себѣ о немъ точное мнѣнiе. — Онъ былъ знатокъ европейскихъ языковъ и литературъ, много читалъ и всегда умѣлъ угадать то, что надо читателю и чѣмъ наиболѣе интересуется русскiй читатель въ данный моментъ. Составъ книжекъ журнала, выборъ статей, выборъ вопросовъ, о которыхъ именно теперь нужно–бы говорить и о чемъ журналу надо дать свое мнѣнiе, — все это почти вполнѣ принадлежало, самому Михаилу Михайловичу. Онъ охотно выслушивалъ советы, охотно самъ спрашивалъ ихъ во многомъ не признавая себя судьею; но, выслушавъ совѣтъ почти всегда поступалъ самостоятельно. Это былъ человекъ скромности даже необыкновенной, но въ высшей степени полной самаго благороднаго самоуваженiя, о чемъ особенно знали всѣ наиболѣе близкiе къ нему люди. Но онъ рѣдко съ кѣмъ сходился близко, для этого ему надо было сойтись съ человекомъ вполнѣ, любовно, сердцемъ, а сердца своего онъ не отдавалъ легко, безъ разбору; тѣ же, кого онъ любилъ, знаютъ, какъ онъ умѣлъ любить. Мнѣнiя свои онъ высказывалъ осторожно, не любилъ длить споровъ, мѣтко отличалъ убѣжденiе серьезное отъ болтовни или отъ напускнаго увлеченiя. Сотрудника онъ оцѣнялъ съ перваго разу и почти всегда безошибочно. Я сказалъ, что онъ самъ былъ поэтомъ и литераторомъ. Кода–то, въ молодости своей, онъ занимался даже художественной литературой. Онъ написалъ нѣсколько повѣстей и разсказовъ. Ихъ хвалили, и въ нихъ, дѣйствительно, были признаки таланта, особенно въ одномъ небольшомъ разсказѣ, помѣщенномъ въ «(Отечественныхъ запискахъ» въ 48 году. Но нѣкоторый успѣхъ, прiобрѣтенный имъ съ перваго разу, не соблазнилъ Михаила Михайловича. Всегда стротiй и требовательный къ самому себѣ и не признавая въ себѣ рѣшительнаго творчества, онъ пересталъ писать. Этотъ трезвый и даже нѣсколько гордый взглядъ на свои литературные труды весьма рѣдко встрѣчается въ молодыхъ начинающихъ писателяхъ; а Михаилъ Михайлович, по моему личному мнѣнiю, былъ ужь слишкомъ строгъ къ трудамъ саоимъ. Нѣсколько болѣе цѣнилъ онъ свои переводы изъ Шиллера и Гёте. Самые значительные изъ этихъ переводовъ: Донъ Карлосъ Шиллера, появившiйся сначала въ «Отечественныхъ запискахъ» и потомъ въ изданiи г. Гербеля, и Рейнеке–Лисъ Гёте, изданный года три назадъ отдѣльною книгой, тоже вторымъ изданiемъ. Впрочемъ братъ мой никогда и ни съ кѣмъ не заговаривалъ самъ о литературныхъ трудахъ своихъ.

Точно та же строгость была въ немъ и къ трудамъ его по изданiю журнала. Всегда буквально заваленный работою по изданiю, онъ самъ писалъ въ журналѣ мало; всего было только нѣсколько статей его, въ отдѣленiи критики. Тѣ, которые упрекаютъ редакторовъ въ томъ, что они мало пишутъ и стало–быть какъ–бы пользуются чужимнъ трудами, не понимаютъ что говорятъ. Если редакторъ дѣйствительно занимается самъ своимъ журналомъ, то духъ, цѣль, направленiе изданiя все исходитъ отъ него. Онъ мало по малу непримѣтно окружаетъ себя постоянными, согласными въ убѣжденiяхъ сотрудниками. Онъ, часто непримѣтно для самихъ сотрудниковъ, наводитъ ихъ на мысль писать именно о томъ что надо журналу. Отъ редактора исходитъ единство и цѣлость журнала. — Но не смотря на успѣхъ журнала, самымъ строгимъ, самымъ требовательнымъ цѣнителемъ журнала былъ постоянно самъ Михаилъ Михайловичъ. При всей трезвости его взгляда, при всемъ пониманiи того, что журналу, дѣйствительно имѣющему что сказать, нужно иногда нѣсколько лѣтъ, чтобы опредѣлиться, высказаться въ нѣкоторой полнотѣ и уяснить до извѣстной степени читателямъ свои взгляды и свои убѣжденiя — Михаилъ Михайловичъ весьма часто бывалъ недоволенъ. Опъ желалъ безпрерывнаго усовершенствованiя журнала и вѣрилъ въ успѣхъ. Онъ лучше готовъ былъ выдать книгу совершенно безъ того или другого отдѣла, если на тотъ разъ не имѣлъ чѣмъ замѣстить его, чѣмъ наполнять журналъ чѣмъ нибудь и какъ нибудь.

Но уже здоровье его было разстроено; въ немъ уже начинался зародышъ той болѣзни (нарывъ въ печени), отъ которой онъ умеръ. Усиленныя заботы по изданiю утомляли его чрезмерно. Къ веснѣ онъ сталъ чаще и сильнѣе хворать. Не смотря на то, онъ неотрывался отъ работы. Болезнѣнное состоянiе сказывалось болѣе а болѣе: онъ сталъ безпокоенъ, раздражителенъ. Наконецъ, въ iюнѣ онъ заболѣлъ опасно; доктора предупреждали его объ опасности, но онъ не хотѣлъ, несмотря на ихъ приказанiя, перестать работать. Онъ занимался даже на канунѣ смерти, и болезнь перешла вдругъ въ безнадежное состоянiе...

Михаилъ Михайловичъ былъ человѣкъ настойчивый и эыергическiй. Онъ принадлежалъ къ разряду людей дѣловыхъ, — разряду весьма между нами немногочисленному, къ разряду людей, не только умѣюшихъ замыслить и начать дѣло, но и умѣющихъ довести его до конца, несмотря на препятствiя. Къ несчастiю, характеръ покойнаго былъ въ высшсй степени воспрiимчивый и впечатлительный. При этой воспрiимчивости впечатлѣнiй онъ мало довѣрялъ ихъ другимъ, хранилъ ихъ въ глубинѣ себя, мало высказывался, особенно въ несчастьяхъ и неудачахъ. Когда онъ страдалъ, то страдалъ одинъ и не обременялъ другихъ своею экспанссивностью. Только удачу, радость любилъ онъ дѣлить добродушно съ своими домашними и близкими; въ такiя минуты онъ не могъ и не хотѣлъ быть одинъ. Это опредѣленiе его характера почти слово въ слово совпадаетъ съ тсмъ, что наканунѣ его смерти было высказано консилiумомъ докторовъ о свойствахъ характера Михаила Михайловича.

Я не пишу бiографiи моего брата; я хотѣлъ только упомянуть объ одной его литературной дѣятельности.

Жалѣю, что не могу сказать объ его личномъ характерѣ всего, что мнѣ хотѣлось бы высказать: я понимаю, что я былъ слишкомъ близокъ къ покойному, чтобъ говорить про него теперь все то хорошее что я могъ бы сказать...

 

Ѳедоръ Достоевскiй.

 

 

ОБЪ ИЗДАНIИ

 

ЕЖЕМѢСЯЧНАГО ЖУРНАЛА

 

 

«ЭПОХА”

 

_____

 

Съ кончиною Михаила Михайловича Достоевскаго, издателя и редактора журнала «Эпоха», изданiе журнала перешло въ собственность его семейства, которое будетъ непосредственно участвовать въ изданiи, а отвѣтственнымъ редакторомъ утвержденъ одинъ изъ прежнихъ сотрудниковъ Михаила Михайловича, А. У. Порѣцкiй. Но спѣшимъ увѣдомить нашихъ подписчиковъ, что направленiе журнала «Эпоха» оостается тоже, которорое далъ ему покойный издатель. Новый редакторъ и всѣ прежнiе, постоянные сотрудники неуклонно будутъ слѣдовать попрежнему пути.

Объявленiе объ изданiи журнала «Эпоха» появилось въ первый разъ только въ февралѣ нынѣшняго года. Первыя двѣ книги вышли въ одномъ томѣ въ концѣ марта. Издатель напрягалъ всѣ силы, чтобы войти въ сроки и не опаздывать. Но наконецъ болѣзнь и смерть его на нѣкоторое время совершенно остановили изданiе. Даже майская книга журнала не могла быть своевременно разослана въ губернiи, вслѣдствiи остановки всѣхъ дѣлъ послѣ смерти издателя. Теперь, послѣ утвержденiя новаго редактора и разрѣшенiя семейству покойнаго продолжать журналъ, дѣла по изданiю пойдутъ усиленно и новые издатели повторяютъ обѣщанiе покойнаго М. М. Достоевскаго войти въ сроки. По этому въ наивозможно скорѣйшемъ времени выйдетъ iюльская, а вслѣдъ за нею и августовская книжка «Эпохи».

 

     

оглавление

 

   
Сайт создан в системе uCoz